Здравствуй, мой дорогой ценитель чистоты русского языка!
Когда мне нужно на даче создать нечто, на что можно повесить старое ведро, я не поеду за тридевять земель в магазин за модным, окрашенным в подходящий к интерьеру цвет, экологически чистым крючком. Я вобью в стену сарая неэстетичный, но практичный гвоздь. И, кстати, скорее всего, сделаю это не сверхудобным профессиональным молотком от производителя профессионального инструмента, а обухом топора.
Если меня застанет на улице дождь, я не пойду в модный магазин за самым лучшим в мире зонтиком. Я быстро куплю в ближайшем ларьке копеечный полиэтиленовый плащик.
Покупая новый продукт в магазине, я не собираюсь приобретать к нему нож, посуду для готовки, тарелки и вилки правильной формы. Я не планирую устраивать светский приём, а дома можно приготовить еду в той посуде, которая есть, и съесть обычной многоцелевой вилкой с тарелки «для вторых блюд».
При этом, если необходимо, я объеду полгорода в поисках того самого крючка и повешу его так, что не прикопается ни один мастер по ремонту. На кухне у меня есть шесть разных ножей, и я знаю, какой из них для чего предназначен. Если ко мне придут гости, еда и напитки будут поданы в полном соответствии с правилами этикета. Я даже знаю разницу между вилочкой для фруктов и вилочкой для лимона.
Так и с языком. Будучи счастливым обладателем почти абсолютной грамотности, я очень внимательно подхожу к перепроверке написанного мною же текста в формальных ситуациях и весьма нервно реагирую на откровенную неграмотность в официальных документах. Но в случаях неформального общения я отправляю то, что набралось, не перечитывая и не останавливаясь, чтобы подумать о запятании особенно трудных мест.
По той же причине я не задалбываюсь от того, что кто-то из знакомых систематически пропускает знаки препинания. В конце концов, среди моих друзей есть дисграфик — человек, медицинское состояние которого таково, что он не может писать грамотно, потому что не различает правильную и неправильную графическую форму слова. Что, мне и от него требовать безоговорочного следования Розенталю?
Не требуйте от людей быть идеальными в каждый момент. Не заставляйте хирурга зашивать порвавшийся рукав так же тщательно, как он сшивает стенки кишечника. Не вынуждайте фармацевта отмерять соль себе в макароны так же старательно, как он отмеряет компоненты лекарства. Не требуйте от судьи быть предельно дотошным, разбирая вопрос, кто из двух его кошек уронил горшок с цветком. Позвольте им самим выбирать, насколько формальным они считают ваше общение и сколько сил готовы потратить на то, чтобы донести до вас свои мысли. Если вам такое количество сил кажется несоразмерным весу вашей персоны — делайте выводы. Только — и это главное — не надо раздувать мировую трагедию на месте каждой пропущенной запятой.
Когда мне нужно на даче создать нечто, на что можно повесить старое ведро, я не поеду за тридевять земель в магазин за модным, окрашенным в подходящий к интерьеру цвет, экологически чистым крючком. Я вобью в стену сарая неэстетичный, но практичный гвоздь. И, кстати, скорее всего, сделаю это не сверхудобным профессиональным молотком от производителя профессионального инструмента, а обухом топора.
Если меня застанет на улице дождь, я не пойду в модный магазин за самым лучшим в мире зонтиком. Я быстро куплю в ближайшем ларьке копеечный полиэтиленовый плащик.
Покупая новый продукт в магазине, я не собираюсь приобретать к нему нож, посуду для готовки, тарелки и вилки правильной формы. Я не планирую устраивать светский приём, а дома можно приготовить еду в той посуде, которая есть, и съесть обычной многоцелевой вилкой с тарелки «для вторых блюд».
При этом, если необходимо, я объеду полгорода в поисках того самого крючка и повешу его так, что не прикопается ни один мастер по ремонту. На кухне у меня есть шесть разных ножей, и я знаю, какой из них для чего предназначен. Если ко мне придут гости, еда и напитки будут поданы в полном соответствии с правилами этикета. Я даже знаю разницу между вилочкой для фруктов и вилочкой для лимона.
Так и с языком. Будучи счастливым обладателем почти абсолютной грамотности, я очень внимательно подхожу к перепроверке написанного мною же текста в формальных ситуациях и весьма нервно реагирую на откровенную неграмотность в официальных документах. Но в случаях неформального общения я отправляю то, что набралось, не перечитывая и не останавливаясь, чтобы подумать о запятании особенно трудных мест.
По той же причине я не задалбываюсь от того, что кто-то из знакомых систематически пропускает знаки препинания. В конце концов, среди моих друзей есть дисграфик — человек, медицинское состояние которого таково, что он не может писать грамотно, потому что не различает правильную и неправильную графическую форму слова. Что, мне и от него требовать безоговорочного следования Розенталю?
Не требуйте от людей быть идеальными в каждый момент. Не заставляйте хирурга зашивать порвавшийся рукав так же тщательно, как он сшивает стенки кишечника. Не вынуждайте фармацевта отмерять соль себе в макароны так же старательно, как он отмеряет компоненты лекарства. Не требуйте от судьи быть предельно дотошным, разбирая вопрос, кто из двух его кошек уронил горшок с цветком. Позвольте им самим выбирать, насколько формальным они считают ваше общение и сколько сил готовы потратить на то, чтобы донести до вас свои мысли. Если вам такое количество сил кажется несоразмерным весу вашей персоны — делайте выводы. Только — и это главное — не надо раздувать мировую трагедию на месте каждой пропущенной запятой.